Он и Она > Для неё > Одинокая, страстная, сексуальная и ... благополучная

Одинокая, страстная, сексуальная и ... благополучная

Он несколько преувеличил, написав в объявлении о своей привлекательности. Он не был привлекательным в том смысле, в котором, например, привлекателен Том Круз. Он был большим щеголем. Костюмы от Армани и все такое прочее. `Мерседес`. Я так и не узнала источник его доходов. Он сказал, что его бизнес имеет отношение к яхтам - но что бы это ни было, это приносило ему немалые деньги.

Мы договорились о встрече. Он повел меня в ресторан, заметив, что не предполагал познакомиться по объявлению с такой хорошенькой женщиной, как я. Он рассказал, что всегда хотел устроить свою жизнь, обзавестись семьей, но работа не позволяла этого сделать. А теперь оказалось, что ему трудно найти женщину, о которой он мечтал.

Он был джентльменом до мозга костей. Во всяком случае, во время первой нашей встречи. Только поцеловал на прощание у двери моей квартиры, и это все. Мы договорились встретиться снова. В следующий раз он был в более романтическом настроении. Он сказал, что хотя знает меня несколько часов, но уже почувствовал родство наших душ.

Он привез меня к себе домой. Это была огромная квартира на Санта-Моника, недалеко от Сенчури-сити. Повсюду были ковры, картины и скульптуры. Мы сидели перед камином и пили `Дон Периньон`. Играла какая-то слащаво-сентиментальная музыка... не в моем вкусе. Я предпочла бы Z. Z. Тор, но не сказала ему. Мы целовались и начали постепенно возбуждаться. Он вытащил откуда-то прекрасно оформленную коробку. Когда я открыла ее, то увидела шелковый пеньюар персикового цвета. Он купил его на Родео Драйв, и обошелся он ему, должно быть, в целое состояние. Я сначала отказалась, потому что не хотела чувствовать себя скомпрометированной, но в конце концов приняла подарок, не желая оскорбить его чувства.

Он спросил, не хочу ли я примерить пеньюар. Я согласилась. В спальне я разделась, расчесала волосы, опрыскала себя духами. Должна признаться, что выглядела я потрясающе и чувствовала себя уверенно.

Я возвратилась в гостиную. Ральф был сражен окончательно. Мы пили шампанское, слушали музыку. Он целовал меня, ласкал грудь через шелк пеньюара. Я не противилась. Мне было приятно сознавать, что мужчина хочет меня.

Он положил меня на подушки перед камином. Я расстегнула его рубашку и начала гладить ему грудь. У него было красивое крепкое тело. Он, должно быть, тренировал его каждый день. Я расстегнула брюки, и он снял их.

Он оказался очень страстным. Постоянно бормотал, что я такая красивая, что у меня такая нежная кожа, такие упругие груди и такие теплые бедра. Мне это нравилось: это возбуждало. Никто раньше не говорил мне таких слов.

Он приподнял пеньюар и стал осыпать поцелуями мой живот, бедра, а потом начал целовать вагину. Никогда прежде я не испытывала ничего подобного и не знала, как реагировать. Моему предыдущему любовнику и в голову такое не могло прийти.

Ральф так меня возбудил! Он лизал и посасывал мой клитор. Погружал кончик языка в вагину. Никогда не представляла, что мужчина способен доставить мне такое наслаждение.

Он перестал лизать меня и опустился на колени у меня между ног. У него был твердый пенис, я протянула руку и погладила его. Он уже собрался войти в меня, но я остановила его: `Ральф... кондом`. Он замер.

- Не хочу никакого кондома, детка. Терпеть их не могу.

- Я не буду без кондома.

- У меня нет СПИДа, если тебя это беспокоит.

- Я не хочу сказать, что у тебя СПИД, просто я защищаю себя, как любая другая женщина. Так же, как и ты должен беречь себя. Любой из нас может быть болен, даже не подозревая об этом. К тому же есть и другие болезни, герпес например.

Ральф буквально озверел: `Посмотри, что ты наделала... ты превратила романтический вечер в черт знает что, в какой-то отвратительный медицинский семинар!`

Я настаивала на своем: `Если наденешь кондом, никакой проблемы не будет. Ты должен надеть его. Это хорошие сексуальные манеры, это своего рода этикет. Кроме того, я не принимала противозачаточных пилюль и у меня нет колпачка. Я могу забеременеть`.

Он стал совсем невменяемым.