Он и Она > Для неё > "Жесткое связывание"

"Жесткое связывание"

Озадаченный и смущенный развитием своего желания, он никогда никому не говорил, что не может поддерживать эрекцию и эякулировать, не представляя себе ситуации с `крутым связыванием`. Когда он пытался фантазировать на другие темы либо сфокусировать внимание на партнерше, эрекция резко ослабевала. Ничто не может заставить его член напрячься, кроме фантазий на тему связывания.

- Покуда я фантазирую, я в полном порядке, - он самокритично посмеивается. - Если моя жена когда-нибудь научится читать мои мысли, у меня возникнут проблемы. В тех редких случаях, когда я старался заниматься сексом без мыслей о связывании, я был не в состоянии исполнить свои супружеские обязанности.

Дон подпитывает свои фантазии, посещая какую-нибудь `дом` раз в месяц или реже. Он платит только за жесткое связывание, не желая бичевания, электрических ударов в гениталии или `игры в протыкание` (установление на соски или мошонку колец, которые после встречи могут быть удалены) - это виды практики, которые он считает `уже совершенно выходящими за рамки`. Когда ему выпадает возможность встретиться с `дом`, специализирующейся на веревочном японском связывании, он ее не упускает, потому что это `удовлетворяет куда лучше`, чем при-вязывание к столу кожаными полосками. Процесс продолжается, в зависимости от места, от часа до трех с половиной и стоит от двухсот до тысячи долларов за прием.

Он также практикует одиночное связывание не реже раза в месяц, иногда чаще, и только во время поездок.

- `Дом` из Амстердама научила меня, как можно самому привязать себя к кровати системой веревок, прикрепленных к замку с комбинациями. Перед тем как это сделать, я устанавливаю на лампе около кровати автоматический таймер. У меня остается около десяти минут до включения таймера, после того, как я себя привяжу. Он отключает лампу, и я не могу видеть замок до тех пор, пока она вновь не зажжется, как правило - спустя три часа.

Для меня это сильное переживание. Перед тем как погаснет свет, я думаю обо всем, что может произойти, пока я не буду видеть замок и не буду способен себя освободить. А что, если случится пожар? Другое происшествие? Что, если позвонит среди ночи жена? Если позвонят или придут и постучат деловые компаньоны, с которыми я разъезжаю? Самым худшим было бы, если б они встревожились, что не могут меня разбудить, и позвонили в службу безопасности гостиницы, которая впустила бы их в номер. А там я, гол, как сокол, прикручен к кровати, а мой `петушок` в полной боевой готовности. Это было бы моим концом, не так ли?

Когда загорается свет, Дон освобождается. Он сматывает веревки и прячет их вместе с замком и таймером во втором дне чемодана. Но он не мастурбирует.

- Я никогда не онанирую во время или после связывания, - говорит он. - Это каким-то образом изменило бы баланс внутренних сил во мне. Просто я так не делаю.

Спустя несколько недель после свидания с ним я натыкаюсь в `Спектейторе` - калифорнийском секс-еженедельнике - на вкладыш с фото, посвященный связыванию, который заставляет меня подумать о Доне. На фото - связанная женщина, брюнетка, которая, хотя внешне не похожа на Дона, обладает той уязвимостью, что вызывает воспоминания о нем. Позже я показываю этот вкладыш с фотографиями одной женщине, `подчиняющейся`, которая тоже любит, чтобы ее связывали. Я спрашиваю, почему это ее возбуждает. Она говорит о любви - любви, изливающейся, как думают `подчиненные`, от `дом`, которая их связывает. Ее цветистые слова не могут ответить мне на мои вопросы и ничего не объясняют тем непосвященным, которые не в состоянии понять эту потребность, это желание быть крепко-накрепко связанным.

Это любовь, настаивает она. Что же здесь общего с любовью?